Противостояние - Страница 28

- Аллах Акбар!!!

В безумной попытке спастись, часть моджахедов бросилась в гору, превратившись в обычные мишени на простреливаемом сверху донизу скальном подъеме, они попадали под жалящие насмерть пули, падали, катились вниз, орошая камни своей кровью. Еще часть - бросилась по тропе вперед, стремясь любой ценой вырваться из ставшего смертельной ловушкой ущелья. Они бежали вперед, завывая на ходу. Некоторые стреляли, некоторые просто бежали. Это только говорят так - что не страшно. На самом деле боялись все, боялись и афганцы, перед боем они всегда обкуривались анашой, жевали насвай, чтобы не было так страшно. А тут была их земля, их страна, здесь они должны были быть в безопасности. Но безопасности не было - были горы, была узкая, извилистая, каменистая тропа, был крутой горный склон и были летящие пули, вырывающие из жизни то одного, то другого...

Аллаху акбар...

- Контроль!

На случай контроля действия тоже были строго распределены. Прежде всего - контролирует только половина группы, вторая половина ее прикрывает. Случаи бывали разные - бывало, сразу за одним караваном шел, бывало - к душманам подходило подкрепление. Проще простого - шла где то группа духов, услышали стрельбу, решили глянуть - нет ли там чем поживиться. Кстати, не надо думать, что помочь - именно поживиться, растащить забитый караван, нравы здесь именно такие. Всякое может быть, и именно поэтому соваться к забитому каравану всеми силами группы - большая глупость.

- Шило!

Прапор, уже поднявшийся и вставший в пару с Грузином, удивленно обернулся

- Я иду. Принять командование группой прикрытия!

Лейтенант передал ему свою винтовку, тот принял ее и отдал командиру пулемет.

- Есть...

Шило удивился, но ничего не сказал. Лейтенант на "шмон" забитого каравана идти был не должен, он был не только командиром, но еще и снайпером. Командир от шмона должен держаться подальше, он вообще должен держаться подальше от любых потенциально опасных ситуаций, да и снайперу сам Бог велел на шмон не ходить. Однако, приказ командира обсуждению не подлежал - поэтому Шило пошел на место командира, примеряясь к винтовке. Лег он чуть подальше - ни один снайпер в чужую лежку не ляжет, дурная примета...

- Грузин! К центру правь давай...

- Есть.

В одиночку на шмон каравана тоже ходят - вообще, в каждом отряде, в каждой группе специального назначения были свои, наработанные опытом приемы. Лейтенант в своей группе ввел строгое правило - при шмоне каравана работать только парами, один шмонает, другой его прикрывает. Слишком часто были случаи, когда дух, обгоревший, изорванный осколками таки оказывался еще жив и у него хватало сил, чтобы выстрелить из пистолета или рвануть кольцо гранаты. Поэтому же по всем подозрительным духам - а ими считались все, кто не пополам к примеру разорван, делали контрольный выстрел в голову, прежде чем шмонать.

- Грузин.

- Да?

- По центру пленный будет. Не торопись.

- Понял... - Грузин заулыбался. Пленный - а пленный явно будет важным, не зря его лейтенант в живых оставил - это еще более ценный трофей, чем оружие. Да и тащить его до посадочной площадки легче - не на хребте, сам пойдет, ножками...

Стукнул один выстрел, другой. На движение - может и просто померещилось что-то. Караван был все ближе - лежащие на тропе фигуры бородатых, окрашенная бурым белая ткань одежды, спокойно стоящие под непосильной тяжестью хурджинов ослы - там где их не пошматовали мины. Там, куда пришелся удар ОЗМок - не было ни ослов ни людей, были только куски мяса.

Лейтенант мельком смотрел на распластанные по серой земле фигуры, трупы людей чью жизнь прервали его пули и пули его товарищей. Один из моджахедов лежал на спине - он попытался выстрелить из гранатомета, когда свинцовая плеть пулемета вырвала его из этой жизни. Бросалось в глаза его лицо - молодое, не знавшее еще бритвы, с тонкими, почти девичьими чертами лица. Подернутые пленкой небытия глаза мертво смотрели на лейтенанта...

Ради чего все это? Ради чего вы воюете с нами*? Ради чего вы идете на землю Афганистана, чтобы убивать и умирать, убивать своих же соплеменников и умирать от пуль шурави. Ради чего - этого?

За что вы так ненавидите нас?

Лейтенант не раскаивался - нет. Он знал что война есть война. Он видел обезображенные тела советских солдат, которым не повезло оказаться ранеными на простреливаемом насквозь горном склоне без возможности отойти. Духи перебили их всех, а потом, пока не пришли вертушки и подкрепление - пришли женщины и дети из соседнего кишлака. Ножами они выкалывали глаза, отрезали губы, вспарывали животы, кастрировали. Когда шурави вернулись с подкреплением, один из солдат был еще жив и умер на руках своих товарищей.

Командовавший операцией подполковник тогда приказал накрыть кишлак Градами и артиллерией. И приказ был выполнен. А еще подполковник поседел. За одну ночь.

Пленный поднялся сам. Молча, держа руки над головой. Он укрывался за ослом и сейчас решил сдаться. Выше среднего роста, крепкий на вид, седой. Одет как британец колониальных времен - выглядело это даже шутовски...

- Hands up! On your knees!*** - нужные фразеологические обороты всплывали в памяти сами собой. Вспомнилась Маргарита Генриховна - строгая учительница-немка, преподаватель английского и немецкого в одном лице из языковой спецшколы, где он учился...

Руки у пленного уже были подняты, на колени он медленно опустился, не спуская глаз с русских. Вел он себя пока весьма мирно и лейтенант окончательно решил брать его живым и тащить в штаб - там разберутся, что это за птица. Захват живым иностранного военного советника - прекрасный результат, как минимум на "Красную звезду" тянет, а то и повыше забирай. И братве что-то достанется...